Результатом проведенного конституционно-правового исследования являются следующие положения, обладающие научной новизной и выносимые на защиту:

1. Общественные отношения в области религии и деятельности религиозных объединений урегулированы сложноструктурной и многоуровневой системой нормативной регламентации. Она включает не только сегмент норм конституционного права и обеспечивающих конституционные гарантии свободы вероисповедания норм иных отраслей и институтов права, но и сегмент норм других (отличных от светских правовых) систем нормативной регламентации – норм lex canonica (религиозного, или канонического права).

Правовые нормы и нормы lex canonica находятся в системной корреляции, зависящей от эволюции правовой идеологии государства, от меры реальной гарантированности прав и свобод граждан, от реализованной в государстве модели светскости государства и от соблюдения государством ограничений, налагаемых светскостью как в отношении защиты от чрезмерного вмешательства религиозных объединений в дела государства, так и защиты сферы религиозных отношений от чрезмерного вторжения государства. В этой связи одна из задач науки конституционного права состоит в том, чтобы выявить эти точки соприкосновения и, по возможности, отразить в законотворческом процессе с целью учета интересов как верующих и религиозных объединений, так и государства.

Соблюдение баланса публичных интересов государства и общества в целом и интересов религиозных объединений может быть обеспечено за счет трансформации преимущественно имплицитно влияющих на общественные отношения в сфере религии норм lex canonica в социально приемлемые и не противоречащие светскости государства формы такого влияния с одновременным усилением требований светскости государства.

2. В авторской концепции диссертации конституционная свобода религии (термин, более аутентично и адекватно отражающий, по мнению диссертанта, рассматриваемую свободу, чем закрепленное понятие «свобода вероисповедания») обладает следующими особенностями, определяющими ее конституционно-правовую природу:

- естественно-правовая природа этой свободы, детерминирующая ее наличие у каждого человека от рождения и обязанность ее признания государством в качестве основного (личного) права человека;

15

- признание свободы религии частью более общей конституционной категории «свобода совести», охватывающей весь спектр мировоззренческих прав и свобод;

- сложноструктурый состав этой конституционной свободы, включающий комплекс индивидуальных религиозных прав и свобод, реализуемых человеком самостоятельно, и комплекс коллективных религиозных прав и свобод, реализуемых человеком совместно с иными лицами и составляющих неотъемлемую часть системы общих дозволений. Ключевым моментом является то, что строгое очерчивание границ перечней как индивидуальных, так и коллективных религиозных прав и свобод практически невозможно, что определяется пределами вмешательства государства в сферу религиозных отношений;

- наличие внутренней (forum internum) и внешней (forum externum) составляющей свободы религии. Внутренняя свобода связана с мыслительной деятельностью человека, декларирует его внутреннюю убежденность веры в Бога и является абсолютным правом, которое не может быть подвергнуто ограничениям со стороны государства. Внешняя свобода предполагает выражение религиозных убеждений вовне, демонстрацию определенных действий, которые в строго определенных случаях могут быть ограничены законом;

- в силу ярко выраженной специфики публичного выражения данной свободы она особо нуждается в надлежащем правовом регулировании, в первую очередь нормами конституционного права;

- предметом правового регулирования здесь являются не только государственно-конфессиональные, но и смежные общественные отношения, способствующие реализации конституционной свободы религии. При этом смежные правоотношения, оставаясь в рамках общих предписаний своих отраслей, подлежат регулированию нормами государственного законодательства о религии только в части особенностей их реализации в сфере религии;

16

- специфичностью субъектов реализации данного права (священники, монахи, члены и участники религиозных объединений и другие), которые имеют свой уникальный правовой статус;

- связанные с реализацией свободы религии и деятельностью религиозных объединений отношения по причине специфики и многообразия их проявлений не поддаются исчерпывающей научной классификации.

3. При том, что к предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации пунктами «б» и «е» части 1 статьи 72 Конституции Российской Федерации отнесены «защита прав и свобод человека и гражданина» и «общие вопросы воспитания, образования, … культуры», осуществлявшийся в рамках конституционных реформ процесс разграничения предметов ведения и полномочий Российской Федерации и субъектов Российской Федерации практически не затронул область религиозных отношений и защиты свободы религии, имеющей также культурное и образовательно-воспитательное измерение. Свидетельством этому являются следующие обстоятельства:

- процесс регионализации законодательства Российской Федерации о религии за последние 20 лет во многом носил спорадический и казуистический характер, был лишен необходимой системности и результирующей ощутимой практической пользы;

- на фоне некоторой амбивалентности в виде перекосов в «свободе регионов», выражавшихся в принятии на региональном уровне некоторых законодательных положений, объективно противоречивших статьям 71 и 28 Конституции Российской Федерации и незаконно воспрепятствовавших реализации свободы религии, хотя при этом и не достигавших заявленных целей борьбы с маргинальными религиозными группами, вместе с тем, опыт субъектов Российской Федерации в принятии собственных законов о религии в ряде случаев носил позитивный характер. Однако политика государства, направленная на борьбу с любыми выходами в региональном законодательстве за рамки Федерального закона «О свободе совести и о

17

религиозных объединениях» (невзирая на наличие или отсутствие в этих «выходах за рамки» противоречий Конституции Российской Федерации), фактически привела к рестрикции региональной законодательной активности и инициативы в исследуемой сфере;

- в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» отсутствуют комплексы норм, определяющие разграничение компетенции между Российской Федерации, субъектами Российской Федерации и органами местного самоуправления в области религиозных отношений, а также комплексы норм, определяющих исключительную компетенцию Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления.

4. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», выполнивший свое предназначение на момент его принятия и в течение последних нескольких лет, к настоящему времени существенно устарел, не учитывает многих происшедших в стране изменений социально-культурного характера, актуальной картины распределения религиозной идентичности, специфики современных отношений между государством и религиозными объединениями, избыточно влияя на указанные отношения, в том числе в силу чрезмерных дискреционных полномочий органов государственной власти в исследуемой области, усугубляемых коррупцией. В числе таких критических недостатков указанного Федерального закона, требующих незамедлительного законодательного реагирования, автор выделяет:

- отсутствие в законе четко определенного понятийного аппарата, значительная терминологическая путаница и неопределенность;

- отсутствие четких законодательных предписаний к возрасту учредителей религиозных организаций;

- проблемы, связанные с формулировками, ограничивающими деятельность религиозной организации по формально-географическому (территориальному) признаку;

18

- проблема сегодняшней исчерпанности актуальности требования о подтверждении существования религиозной группы на конкретной территории на протяжении не менее 15 лет, как необходимого условия для получения статуса полноценного юридического лица;

- проблема практически полной законодательной неурегулированности миссионерской деятельности и государственной религиоведческой экспертизы;

- проблема отсутствия в законе исчерпывающего перечня грубых нарушений закона, допущенных при создании религиозной организации или при ее деятельности и носящих неустранимый характер;

- явная недостаточность правовой регламентации статуса религиозных групп и учреждений, создаваемых централизованными религиозными объединениями;

- проблема недостаточной четкости и детализированности формулирования условий и порядка ликвидации религиозной организации в судебном порядке.

Обоснован вывод о том, что игнорирование указанных недостатков Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и несвоевременное внесение в него соответствующих изменений приводит на практике к многочисленным нарушениям конституционных прав и свобод верующих, прав и законных интересов религиозных объединений.

5. Обосновывается вывод, что под миссионерской деятельностью религиозных объединений следует понимать одну из гарантированных Конституцией Российской Федерации возможностей «распространения религиозных убеждений», отличительными признаками которой, по мнению диссертанта, является то, что она осуществляется от имени религиозных объединений специально уполномоченными ими лицами. Попытки подвести под понятие «миссионерская деятельность» все виды распространения религиозных убеждений и придать данному виду религиозной деятельности разрешительный характер со стороны государства, неизбежно приведут к

19

необоснованным ограничениям свободы вероисповедания и связанных с нею в данном случае иных свобод (свобода собраний, свобода слова, свобода передвижения и др.), будут являться неправомерным вмешательством в частную жизнь граждан и во внутренние дела религиозных объединений.

Поскольку не выявлено доказательств того, что выражение религиозных убеждений по своей природе несет большую угрозу общественному порядку, правам и законным интересам других лиц, чем нерелигиозные философские, политические и иные мировоззренческие высказывания, то, следовательно, отсутствуют конституционно-правовые основания для ограничительного регулирования реализации права на распространение религиозных убеждений. 6. Гарантируя свободу вероисповедания каждому, государство обязано учитывать особые жизненные условия и обстоятельства, в которых находятся отдельные граждане (прохождение военной службы, нахождение на стационарном лечении в учреждениях здравоохранения, отбытие уголовного наказания в учреждениях исполнения наказаний), и которые налагают определенные ограничения на свободу передвижения, распорядок дня, требования дисциплины, режима питания и т.п. Для этого в воинских частях и других закрытых учреждениях могут создаваться культовые (молитвенные) помещения и сооружения, условия для питания в соответствии с религиозной традицией, возможности беспрепятственного хранения религиозной литературы и иных атрибутов культа, выделяться время для богослужений и встреч с единоверцами, приглашаться священнослужители.

Учитывая, что религиозные убеждения некоторых граждан не позволяют произносить во время принятия присяги слово «клянусь», диссертант предлагает в тексте военной присяги и других видах присяг наряду со словом «клянусь» предусмотреть возможность выбора иного слова заверения «обещаю» («обязуюсь») либо для ортодоксальных верующих «клянусь Богом».

20

7. Одной из гарантий свободы религии выступает религиозная тайна, под которой диссертант понимает информацию с ограниченным доступом, несанкционированное получение и разглашение которой может причинить ущерб охраняемым интересам верующей личности либо религиозного объединения. По субъектному критерию религиозные тайны классифицируются на личную и профессиональную тайны.

Личная религиозная тайна включает комплекс обязывающих и запретительных норм, которые гарантируют конфиденциальность и неприкосновенность религиозной жизни человека и гражданина.

К профессиональной религиозной тайне автор относит тайну исповеди. Согласно выводам диссертанта в строго определенных и исключительных случаях отказ священнослужителя от обязанности сохранения профессиональной тайны допустим и оправдан. При этом вопрос о том, следует ли священнослужителю в этой ситуации доносить на покаявшегося человека и связанных с ним лиц, может решаться только в плоскости признания за священнослужителем его права на разглашение тайны. Моральный долг священнослужителя по предотвращению готовящегося преступления не может быть превращен в его юридическую обязанность.

8. Государственная религиоведческая экспертиза является одной из форм государственного контроля, которая должна осуществляться не только на стадии государственной регистрации религиозной организации, но при необходимости и в последующем.

Регулирование порядка проведения столь значимого вида экспертизы актом органа исполнительной, а не законодательной власти, нельзя признать оправданным. Имеет место факт явной недооценки верховенства закона и умаления его роли. Процедурные нормы, регламентирующие порядок назначения и проведения данного вида государственной экспертизы, должны быть включены непосредственно в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» в виде отдельной главы.

21

Формулируется понятие данной экспертизы и доказывается необходимость в определенных случаях проведения дополнительной и повторной государственной религиоведческой экспертизы; предлагается установить четкие сроки ее проведения; обосновываются квалификационные требования, предъявляемые к экспертам.

9. Факт признания конституционной свободы вероисповедания в ее современном понимании, а также специального включения конституционно-правовых требований к данной свободе в социальные концепции, а в ряде случаев и в основы вероучений всеми крупнейшими религиозными объединениями России, свидетельствует об их возросшем доверии к Конституции Российской Федерации, что является важнейшим фактором формирования правосознания и законопослушания верующей части населения. Такое положение следует признать значительным достижением в сфере выстраивания правовых и стабильных отношений между государством и религиозными объединениями. Задача государства состоит в том, чтобы не снижать достигнутого конституционного уровня данной свободы.

10. Диссертантом обосновывается необходимость выделения новой междисциплинарной инновационной отрасли научного знания – юридическое религиоведение, которая находится на стыке правоведения и религиоведения.

В целях обеспечения надлежащей научной объективности, предлагается в исследованиях по теме свободы религии придерживаться принципов веротерпимости и воздержания от навязывания субъективных оценочных суждений об истинности того или иного религиозного мировоззрения.