Основные положения, выносимые на защиту:

1. Язык в уголовно-процессуальном праве – это совокупность лингвистических средств выражения и закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве правовых идей с учетом специфики уголовно-процессуальных норм. Он представляет собой социальную ценность в плане не только формирования и совершенствования, но и применения норм уголовно-процессуального права, поскольку именно с его помощью осуществляется производство по уголовным делам.

Основываясь на таком понимании языка, языковое выражение дозволений, запретов и предписаний определяется в работе как способ словесного воплощения их содержания в уголовно-процессуальном  законодательстве с соблюдением лингвистических требований и особенностей уголовного судопроизводства;

2. Языку в уголовно-процессуальном праве присущи следующие особенности: сухость, стандартизированность, повторы конструкций, оборотов речи, отдельных слов, обилие терминов и модальных слов в лексике, безадресность высказывания, большая частотность употребления существительных, использование страдательного залога, наличие исключительно повествовательных форм предложения, сложные синтаксические конструкции, частотное использование причастных и деепричастных оборотов;

3. Дозволение в уголовно-процессуальном праве – форма выражения содержания управомочивающей уголовно-процессуальной нормы, заключающейся в предоставлении участнику уголовного судопроизводства, а также иному лицу свободы выбора варианта поведения;

4. Запрет в уголовно-процессуальном праве – форма выражения содержания запрещающей уголовно-процессуальной нормы, указывающей участнику уголовного судопроизводства, а также иному лицу на недопустимость определенного поведения под угрозой наступления юридической ответственности;

5. Предписание в уголовно-процессуальном праве – форма выражения содержания обязывающей уголовно-процессуальной нормы, заключающейся в возложении на участников уголовного судопроизводства и иных лиц обязанности построить свое активное поведение так, как это предусмотрено в ней;

6. Выдвигается обоснованная идея о том, что языковое выражение содержания уголовно-процессуальных дозволений, запретов и предписаний должно отражать соответствующие положения Конституции РФ и международно-правовых стандартов. В УПК РФ имеются нормы, которые не согласуются с их требованиями. В частности, в тексте принципа законности, сформулированного в ст. 7 УПК РФ, не находят отражения содержащиеся в ст. 15, 17 Конституции РФ положения об обязанности органов государственной власти, должностных лиц и граждан соблюдать Конституцию РФ и законы и относительно общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации в правовой системе России, а также признания и гарантирования прав и свобод человека и гражданина согласно этим принципам и нормам и в соответствии с настоящей Конституцией.

Выраженное в ч. 3 ст. 42 УПК РФ положение об обеспечении потерпевшим возмещения имущественного вреда, причиненного преступлением, в отступление от правил юридической техники только частично отражает требования установленного ст. 52 Конституции РФ принципа обеспечения потерпевшим доступа к правосудию и компенсации причиненного ущерба, а также Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 г., и других международных актов о приорететном положении потерпевшего в уголовном процессе. Оно расходится также с прописанным в ст. 6 УПК РФ назначением уголовного судопроизводства касательно защиты прав и законных интересов потерпевших от преступлений, по существу, подтверждающим, что этому положению должен быть придан статус принципа.

В связи с этим автором в плане языкового выражения впервые сформулированы предложения: 1) дополнить ст. 7 УПК РФ положением о том, что суд, прокурор, следователь, орган дознания, дознаватель, иные органы и лица, участвующие в уголовном судопроизводстве, обязаны строго соблюдать требования Конституции Российской Федерации, настоящего Кодекса, других законов и нормативных актов, а также международного права и международных договоров Российской Федерации; 2) учредить в УПК РФ принцип обеспечения прав потерпевших от преступлений в соответствии со ст. 27 Модельного УПК для государств-участников СНГ, содержащей следующие положения: «1. Права пострадавших от преступлений обеспечиваются в ходе уголовного судопроизводства; 2. Лицо, пострадавшее от деяния, являющего признаки преступления, имеет право в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, требовать возбуждения уголовного дела, участвовать в осуществлении уголовного судопроизводства в качестве потерпевшего и частного обвинителя, а также получать компенсацию причиненного морального, физического, имущественного ущерба»;

7. Эффективность дозволений, запретов и предписаний в уголовно-процессуальном законодательстве зависит от правильности и полноты языкового их выражения. В целях придания конкретности, точности и ясности содержащиеся в УПК РФ (ч. 2 ст. 21, ч. 4 ст. 39, ч. 1 ст. 124, ч. 3 ст. 125, ч. 5 ст. 172, ч. 1, 2 ст. 243 и др.) слова «принимает», «рассматривает», «проверяет», «разъясняет», «обеспечивает» предлагается заменить словами «обязан принимать», «обязан рассматривать», «обязан проверять», «обязан разъяснять», «обязан обеспечивать»;

8. Имея в виду, что предусмотренные в УПК РФ принципы носят всеобщий, фундаментальный характер и определяют весь строй уголовного процесса, адекватным им должно быть и языковое отображение прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства. Принцип охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК РФ) возлагает на суд, прокурора, следователя, дознавателя обязанность разъяснять подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, а также другим участникам их права, обязанности и ответственность и обеспечивать возможность осуществления этих прав. Однако в УПК РФ имеются статьи, регулирующие полномочия участников уголовного процесса, в которых их обязанности изложены не в виде предписания (обязывания), а словами «не вправе». Это не согласуется с правилами юридической техники по формированию дозволений, запретов и предписаний в праве.

На основании указанных положений и эмпирических свидетельств предлагается изменить редакцию ч. 5 ст. 42, ч. 6 ст. 44, ч. 3 ст. 54, ч. 6 ст. 56, ч. 4 ст. 57, ч. 4 ст. 58, ч. 4 ст. 59, ч. 4 ст. 60 УПК РФ, т.е. заменить слова «не вправе» словом «обязан» в отношении: а) потерпевшего, свидетеля – являться по вызову дознавателя, следователя и в суд, давать правдивые показания, не разглашать данные предварительного расследования, если они были об этом заранее предупреждены в порядке, установленном статьей 161 УПК РФ; б) гражданского истца, защитника – не разглашать данные предварительного расследования, если они были об этом заранее предупреждены в порядке, установленном статьей 161 УПК РФ; в) гражданского ответчика, специалиста, понятого – являться по вызову дознавателя, следователя и в суд, не разглашать данные предварительного расследования, если они были об этом заранее предупреждены в порядке, установленном статьей 161 УПК РФ; г) эксперта – давать обоснованное и объективное заключение, не разглашать данные предварительного расследования, ставшие известными ему в связи с участием в уголовном деле в качестве эксперта, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном статьей 161 УПК РФ, являться по вызовам дознавателя, следователя или в суд; д) переводчика – выполнить полно и точно порученный перевод, не разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу в качестве переводчика, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном статьей 161 УПК РФ;

9. Включенные в ч. 4 ст. 152 и ч. 2 ст. 154 УПК РФ слова «всесторонность», «полнота» и «объективность», имеющие принципиальное значение, отражены не как предписания, а просто как условие для определения места производства предварительного расследования и для выделения уголовного дела. Языковое их выражение воспринимается лишь как косвенный намек законодателя дознавателю и следователю, что предварительное расследование должно производиться всесторонне, полно и объективно. Однако задачи и обязанности правоприменителей в законе должны не подразумеваться, не предполагаться, а выражаться четко, ясно и полно. Поэтому с учетом того, что в ч. 6 ст. 340 УПК РФ слово «объективность» назван принципом, автором аргументировано предлагается закрепить в нем указанные требования в виде отдельного принципа, изложив его в следующей редакции: «Суд, прокурор, следователь, дознаватель обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела в целях установления истины; выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства, а также другие обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, защиты прав и законных интересов участвующих в нём лиц»;

10. В силу языковых правил юридической техники закрепляемые в законе правовые положения должны отражать объективную реальность и по своему содержанию предписания должны быть выполнимыми. Между тем языковое выражение полномочий прокурора относительно содержащегося в ч. 2 ст. 21 УПК РФ предписания о том, что в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор принимает предусмотренные настоящим Кодексом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления, не совсем точно отражает реальные правовые его возможности, которые существенно ограничены. В отношении прокурора вообще не соответствует действительности положения в части собирания доказательств, установления наличия или отсутствия обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 74, ч. 1 ст. 86 УПК РФ), поскольку Федеральным законом № 87-ФЗ от 5 июня 2007 г. он был лишен права возбуждать уголовные дела, производить следственные действия и многих других полномочий. К тому же это противоречит международно-правовому положению о том, что согласно Рекомендации Комитета Министров Совета Европы от 6 октября 2000 г. «О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия» прокуроры должны в любом случае иметь возможность беспрепятственно возбуждать уголовное преследование против государственных должностных лиц, в особенности за коррупцию, незаконное использование полномочий, грубое нарушение прав человека и за другие правонарушения, признанные международным правом. Поэтому обстоятельно мотивируется необходимость наделения прокурора полномочиями по возбуждению уголовного дела и производству следственных действий в необходимых случаях;

11. Содержащиеся в ч. 4 ст. 29 и ч. 2 ст. 158 УПК РФ языковые формулы относительно выявления (установления) и устранения обстоятельств, способствовавших совершению преступления, выражены как не обязывающие суд, дознавателя, следователя и руководителя следственного органа нормы и не отвечают требованиям органов международного сообщества о принятии мер предупреждения и пресечения преступлений при осуществлении уголовного судопроизводства. Поэтому, основываясь на положениях утвержденной Указом Президента РФ от 12 мая 2009 г. Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. в части совершенствования правоохранительных мер по выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию преступлений и нормативно-правового их регулирования, и на многих других данных, а также с учетом низких показателей профилактической работы органов предварительного расследования и суда по уголовным делам, делается вывод о том, что существующие в УПК РФ нормы по этим вопросам не способствуют успешной реализации ни международных стандартов, ни отечественных политико-правовых установок и законов о противодействии коррупции, терроризму и экстремизму. В диссертации выражена идея о необходимости установления в УПК РФ отдельных императивных норм, регулирующих вопросы предупреждения и пресечения преступлений, выявления и устранения их причин и условий, по образцу статей 21, 21-1, 21-2, ч. 4 ст. 112, ч. 2 ст. 118, ст. 140 и 321 УПК РСФСР 1960 г.