М.В.Горбаневский

О ПРИКЛАДНОЙ ЛИНГВИСТИКЕ

В БОРЬБЕ С ЭКСТРЕМИЗМОМ

Мудрость русского народа, исконно трепетно относившегося к Слову, заключена во многих пословицах и поговорках. Не зря говорят: «Что написано пером – не вырубишь топором», «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь». Бережное и чуткое обращение со словом вознаграждает неисчерпаемым богатством.

Но неосторожное или неумелое использование может принести огромную беду не только окружающим, но и самому говорящему или пишущему. В современной России на всех уровнях социальной жизни общества сегодня крепнет понимание, что за слова надо отвечать не в меньшей мере, чем за дела. Текст, речевые произведения всё шире используются как corpus delicti, так как в них содержатся признаки состава – объективной стороны преступления, совершённого вербально. Именно результат речевой деятельности – речевое произведение в форме устного высказывания или письменного текста – является основным объектом судебной лингвистической экспертизы и лингвокриминалистического исследования, непосредственно подвергается правовой квалификации для установления факта правонарушения и определения степени его общественной опасности.

Латинское изречение Justicia regnorum fundamentum, известное каждому дипломированному юристу, обычно переводят так: «Правосудие – основа государства». Это суждение вполне справедливо. Как объективен и тот факт, что в современном развитом социуме правосудие XXI века невозможно без профессиональных, точных и объективных экспертиз – криминалистической, судебно-медицинской, судебно-психологической, лингвистической, без кропотливого труда честных и опытных экспертов-профессионалов.

В российской лингвистике наличествует существенный опыт проведения многочисленных лингвистических экспертиз спорных текстов, осуществляемых профессиональными русистами (лингвистами-экспертами). В немалой мере этот опыт связан с деятельностью основанной мной и группой моих коллег и единомышленников в 2001 году в Москве Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС).

Однако могу подчеркнуть: и наши профессиональные знания, умения, навыки, и опыт многих наших коллег-экспертов из других объединений, успешно работающих в целом ряде регионов Российской Федерации,  еще не в полной мере правильно востребованы и  учтены судейским сообществом, органами следствия и дознания,  институтами гражданского общества, адвокатскими объединениями и коллегиями, а также органами законодательной власти.

 Как мне представляется, данным структурам как в центре, так и на местах, в субъектах РФ, следовало бы активнее взаимодействовать с лингвистами-экспертами через систему постоянного и эффективного партнерства, совместных семинаров, конференций, круглых столов, ролевых игр, а также более внимательно относиться к мнениям и предложениям лингвистов-экспертов о применении и оптимизации тех частей действующего российского законодательства, в соответствии с которыми используются профессиональные лингвистические знания отечественных филологов.

В 2010 г. члены ГЛЭДИС провели в Москве и регионах России более 200 исследований спорных текстов печатных и электронных СМИ по определениям судов, по постановлениям следственных органов, по договорам на основе запросов юридических и  физических лиц. Какова же типология конфликтов, в которых производилась судебная лингвистическая экспертиза? Статистика неумолима: количество конфликтных ситуаций, количество исков к СМИ не уменьшается, а неумолимо увеличивается; кстати говоря, об этом свидетельствуют не только собственные выводы ГЛЭДИС, таковы же и данные, например, одного из наших многолетних партнеров – Службы мониторинга Фонда защиты гласности.

Типология конфликтов, по которым стало необходимым участие экспертов-лингвистов в 2010 – первой половине 2011 гг.  (моя публикация готовилась к печати в сентябре 2011 г., поэтому данные за 2011 г. не могут быть приведены в полном объеме) такова:

- около 45% общего объема поступивших экспертам ГЛЭДИС для анализа спорных текстов печатных, эфирных и электронных СМИ, представляли собой материалы гражданских исков физических лиц о защите чести, достоинства и деловой репутации (ст.152 ГК РФ);

- приблизительно 15% запросов были связаны с исками юридических лиц о защите деловой репутации, что находится в компетенции арбитражных судов(ст.152 ГК РФ);

 - согласно статистике ГЛЭДИС, до 7-8 % общего числа экспертных исследований проводилось нами по вопросам о наличии/отсутствии в спорных текстах вербальных признаков деяний, ответственность по которым предусмотрена статьями 129 («Клевета») и 130 («Оскорбление») УК РФ (пока еще не прошедшими давно назревший этап декриминализации);

 - существенно выросло – до 22-24% и таким образом  вплотную приблизившись к весьма настораживающему нас уровню четверти от общего объема исследований – число постановлений, определений, запросов о проведении лингвистической экспертизы в контексте действия статьи 282 УК РФ (регламентирующей ответственность за возбуждение межнациональной, расовой или религиозной вражды) и Закона ФЗ №114 «О противодействии экстремистской деятельности». Считаю необходимым обратить ваше внимание на то, что еще несколько лет назад, в 2006-2008 гг., цифра запросов в нашу Гильдию на проведение лингвистических экспертиз по данной категории дел была существенно меньше и не превышала 12% от общего числа наших экспертных работ;

- по статистике ГЛЭДИС, значительно реже в  течение названного периода наши эксперты проводили фоноскопические исследования (устанавливая, например, идентичность голоса фигуранта дела или же выявляя признаки монтажа, фальсификации аудиозаписи), автороведческие исследования (связанные с фактами плагиата, со спорами в сфере авторского права, с нарушениями интеллектуальной собственности), исследования по, говоря условно, документационным спорам, когда в целях обеспечения справедливого решения суда эксперты должны помочь ему «расшифровать» и прокомментировать слишком мудрено или просто неудачно сформулированный раздел, параграф, абзац текста закона или подзаконного акта, договора страхования, договора об оказании туристических услуг, иного важного документа, разночтения в трактовке которого стали предметом судебного спора: в целом, вся группа перечисленных исследований в общем спектре наших работ образовала сектор объемом приблизительно в 6-7%.

Существует еще один устойчивый статистический показатель, о котором следует сказать как о настораживающем и имеющем отрицательное воздействие на развитие в России свободного демократического общества: примерно в 60% тех конфликтов с участием СМИ, по которым лингвистами были исследованы спорные тексты публикаций, теле- и радиопередач, к сожалению, неправы были журналисты: они использовали в своих статьях, репортажах, заметках, очерках такие слова, которые с очевидностью умаляют честь и достоинство физических лиц, порочат деловую репутацию юридических лиц, возбуждают национальную, расовую или религиозную вражду, публично оскорбляют людей в неприличной форме. Однако другая сторона тревожной тенденции состоит в том, что примерно в 40% конфликтов, для разрешения которых судами, органами следствия, институтами гражданского общества были инициированы необходимые лингвистические исследования с привлечением экспертов ГЛЭДИС, истина оказывалась именно на стороне журналистов: претензии истцов и заявителей к их текстам оказались беспочвенными. На самом же деле, как это показали решения судов, выводы дознавателей и следователей, такие надуманные «дела» представляли собой реальные попытки региональных элит, хозяйствующих субъектов, силовых структур, отдельных граждан свести счеты с неугодными или «чрезмерно активными» журналистами, политиками, общественными деятелями, представителями творческих профессий, при этом все чаще и чаще используя громкие обвинения в «экстремистской деятельности».

Аналогичные или близкие по вектору примеры легко найти также в практике служебной деятельности следователей и дознавателей. Например, в конце октября 2011 г. российские СМИ широко комментировали показательный факт того, как ГСУ Следственного комитета РФ по Москве осуществляло проверку о наличии в книге Бориса Акунина (Григория Чхартишвили) экстремистских высказываний и приняло здравое решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Трагикомичность самой ситуации заключалась в том, что ранее в прокуратуру города Нижний Новгород от некоего гражданина, осужденного к пожизненному лишению свободы (!) поступило заявление о наличии в книге Бориса Акунина "Весь мир театр" экстремистских высказываний: тюремный читатель усмотрел экстремизм в суждении одного из персонажей о том, что русские не различают виды японской лапши. Далее заявление поступило в Пресненский отдел столичного управления Следственного комитета, который, в свою очередь, уведомил о проверке издательство "Захаров". Это заявление и было 14 октября направлено в следственные органы с указанием провести проверку. Сам писатель вполне логично прокомментировал дынный факт так: «Мой персонаж  –  японец Маса говорит, что русские не способны отличить удон от собы  –  это два вида японской лапши. Вообще немножко смешно, что в нашей стране, где хватает реальных проблем, связанных с экстремизмом, серьезные люди занимаются такой ерундой» [Акунин 2011].

Обратимся также, например, к обширной базе данных Фонда защиты гласности (президент ФЗГ – А.К.Симонов, руководитель Службы мониторинга ФЗГ – Б.М.Тимошенко) и приведем несколько характерных информационных примеров из этого ценного источника (www.gdf.ru):

«ОКТЯБРЬ, 7 (2009): В конце сентября 2009 года стало известно том, что в Набережных Челнах (Республика Татарстан) в отношении редактора газеты «Чаллы яшьлэре» («Челнинская молодежь») Дамира Шайхутдинова было возбуждено уголовное дело по п. «б» части 2 статьи 282 УК РФ («Возбуждение ненависти с использованием служебного положения»). Дело возбуждено в связи с тем, что, по версии следствия, Шайхутдинов в декабре 2008 года в одной из типографий Нижнекамска предоставил для тиражирования выпуск газеты с текстом «Тайное завещание Петра I», позднее распространявшийся на территории Автограда. Эта статья была среди прочих признана экстремистской судом Набережных Челнов в начале сентября 2009 года. Статья под авторством Ахмета Закирова посвящена полемике с мнением о «мирном вхождении в состав русского государства» ряда территорий, включая современный Татарстан.  Это уже второе уголовное дело в отношении Шайхутдинова по той же статье.

МАЙ, 13 (2010): В редакции издаваемого в Горно-Алтайске еженедельника «Листок» и в квартире учредителя и редактора газеты Сергея Михайлова проведены обыски. Об этом ИА «Банкфакс» сообщили члены семьи С. Михайлова.  Изъяты все найденные компьютеры и иные цифровые носители информации. В результате фактически парализована работа редакции «Листка». Сотрудники издания предполагают, что обыски связаны с лозунгом о том, что первому заместителю председателя правительства Республики Алтай Сергею Тевоняну не место в республике. Этот лозунг С. Михайлов держал на прошедшем 21 февраля в Горно-Алтайске митинге оппозиции. Сам Михайлов в комментариях объяснял фотографии, на которых он запечатлен со скандальным лозунгом, случайным стечением обстоятельств – он нормально относится к армянам, но согласился подержать плакат, пока выступала принесшая его на митинг женщина. Вскоре выяснилось, что обыски связаны с уголовным делом, возбужденным 7 мая по части 1 статьи 282 УК РФ («Организация экстремистского сообщества»).

ОКТЯБРЬ, 14 (2010): В Улан-Удэ (Бурятия) продолжается расследование уголовного дела за возбуждение ненависти в отношении социальных групп - силовых структур России. Уголовное дело возбуждено весной 2009 года по факту написания и распространения листовки «23 февраля - день тра-ура! День жертв защитников Отечества!». Обвиняемые в ненависти к армии, милиции и следственным органам авторы листовки Надежда Низовкина и Татьяна Стецура, журналисты газеты «Свободное слово», известны в Бурятии как правозащитники. Согласно выводам лингвистического исследования, «содержание листовок направлено на формирование у читателей негативного образа российских военных, сотрудников милиции и лиц, работающих в следственных органах, а также на возбуждение ненависти к данным социальным группам». Суть листовки можно кратко выразить в следующей цитате из нее: «23 февраля исполнилось ровно 65 лет сталинской депортации чеченского народа. В те же дни за пределы своей родины были высланы целые нации: ингуши, крымские татары, калмыки, немцы, финны, латыши, литовцы, поляки, болгары, армяне, турки, курды - 3 млн. 333 тысячи человек. Депортация народов, повлекшая гибель огромной части их представителей, на международном уровне признана геноцидом. А на российском - стёрта с лица истории... 23 февраля - Праздник геноцида». Получается, что осуждение депортаций народов Кавказа и Крыма в 1943-1944 гг. - это, по понятиям современных российских правоохранителей, разжигание ненависти к ним. Хотя эти массовые депортации в России официально осуждены.

СЕНТЯБРЬ, 19 (2011): В Калининграде оглашен приговор по делу издателя газеты «Тридевятый регион» Бориса Образцова, признанного виновным в оскорблении Русской православной церкви (РПЦ). Образцов – известная фигура в Калининграде. Уголовное дело по статье 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») против Образцова было возбуждено в марте 2011 года. Тогда в Следственный комитет (СК) обратился бывший пресс-секретарь калининградской полиции Максим Макаров с жалобой на авторскую колонку Бориса Образцова в газете «Тридевятый регион». Дело в том, что «ТР» перепечатал статью из «Независимой газеты» под названием «Духовный регламент прет-а-порте». Речь в статье шла о заявлении главы Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества Московского патриархата протоиерея Всеволода Чаплина о необходимости введения «общероссийского дресс-кода». В частности, Чаплин заявил, что «если женщина пришла в офис одетой, как проститутка, то другие женщины должны иметь право сказать ей об этом». Эту перепечатку в весьма фамильярном тоне и прокомментировал Образцов.

МАЙ, 19 (2011): Федеральный судья Ленинского района Махачкалы (Республика Дагестан) Шарапудтин Гаджиев 19 мая оправдал журналистов дагестанского еженедельника «Черновик», обвинявшихся в совершении преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»), а именно в возбуждении социальной ненависти или вражды по отношению к социальной группе «сотрудники милиции». Суд установил, что уголовное преследование должно быть прекращено в связи с отсутствием события преступления и закрепил за журналистами право на реабилитацию и возмещение вреда. Напомним, что уголовное дело в отношении сотрудников «Черновика» – главного редактора издания Надиры Исаевой и журналистов Артура Мамаева, Биякая Магомедова, Магомеда Магомедова и Тимура Мустафаева, было возбуждено 31 июля 2008 года. Журналистов обвиняли разжигании вражды по отношению к социальной группе «сотрудники милиции», что выражалось в подготовке и публикации целого ряда статей, в которых подвергались критике деятельность правоохранительных органов и спецслужб. В основу обвинения журналистов в экстремистской деятельности легли экспертные заключения главного эксперта специальных экспертиз ЭКЦ ГУВД по Краснодарскому краю, подполковника милиции Сергея Федяева и заместитель начальника Южного регионального центра судебной экспертизы Минюста России в Ростове-на-Дону Сергея Шипшина. Первый в своих заключениях утверждал, что в отдельных публикациях есть признаки разжигания социальной ненависти и вражды, а второй установил использование журналистами манипулятивных приемов, с «помощью которых создается положительный образ боевиков, используемых авторами». В ходе судебного процесса, который длился два года, журналисты и их защитники – адвокаты Абдула Магомедов, Ахмед Сулейманов и Сулейман Азуев – поставили под сомнение экспертные заключения, на которые опиралось гособвинение и потребовали проведения нового исследования газетных публикаций. Результаты новой экспертизы, полученной 4 мая 2011 года и проведенной шестью сотрудниками РФЦСЭ при Минюсте России, показали, что экспертные заключения психолога Шипшина и лингвиста Федяева необоснованны. К примеру, в отдельных случаях Шипшин позволял себе домысливать наличие в публикациях элементов манипуляции, а Федяев, при формулировке выводов (как промежуточных, так и окончательных) использовал несуществующее в лингвистической науке понятие «семантико-дефинитивный мотив коннотации негатива», что приводит к необоснованности этих выводов».

Источник: еженедельный дайджест Фонда защиты гласности (выпускающий редактор – Б.М.Тимошенко: www.gdf.ru).

Оправданное беспокойство по поводу очевидных и набирающих всё большую остроту проблем (как общих, так и частных) борьбы с экстремизмом (включая как теорию и практику экспертиз по данной категории дел, так и состояние соответствующего законодательства, действующего на сегодняшний день в России), высказывают представители разных профессий и уже не только в своей узкой профессиональной, но и в средствах массовой информации.

Этой теме, в частности, нашлось важное место в заметке российского литературного критика, писателя Алисы Ганиевой, посвященной ее впечатлениям от встречи писателей с президентом Д.А.Медведевым (в октябре 2011 г.) и опубликованной на страницах газеты «Литературная Россия»: «…По­ка пи­са­тель ни­че­го у вла­с­ти не про­сит, он от неё не­за­ви­сим и мо­жет ве­с­ти ди­а­лог, а иг­но­ри­ро­вать по­доб­ные при­гла­ше­ния в не­ко­то­рых слу­ча­ях – глу­пость и да­же тру­сость. И я по­ш­ла. Тем бо­лее что хо­те­лось ска­зать о дав­но на­зрев­шей не­об­хо­ди­мо­с­ти скор­рек­ти­ро­вать и уточ­нить фе­де­раль­ный за­кон «О про­ти­во­дей­ст­вии экс­тре­миз­му». От­сут­ст­вие чёт­ко­го оп­ре­де­ле­ния экс­тре­ми­с­та ве­дёт к страш­ным по­след­ст­ви­ям, в осо­бен­но­с­ти у нас на Кав­ка­зе. Но, к со­жа­ле­нию, за­го­во­рить мне так и не уда­лось. Пи­са­те­ли пе­ре­би­ва­ли друг дру­га, вме­ши­ва­лись, ки­да­лись реп­ли­ка­ми, а я со­вер­шен­но не умею ве­с­ти се­бя в та­ком фор­ма­те» [Ганиева 2011].

Еще более эмоционально и озабоченно высказался в одном из своих интервью директор Института лингвистики РГГУ профессор М.А.Кронгауз: «В статье 282 говорится о наказании за «действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации». Статья изначально вызывает вопросы. Даже очевидный призыв «Бей ...» то «возбуждает», то «не возбуждает», в частности, в зависимости от того, что считать социальной группой. <…> На днях произошло сразу несколько событий. Во-первых, партия ЛДПР пошла на выборы под лозунгом «ЛДПР за русских». Во-вторых, за этот лозунг правозащитники собрались подавать в суд на Жириновского. В-третьих, лингвистическая экспертиза признала, что лозунг «Русские, вперед!» в условиях несанкционированного митинга, прошедшего 11 декабря 2010 года на Манежной площади, был провокационным. В-четвертых, те же эксперты установили, что высказывание «Я — русский человек» является нейтральным, так как не воздействует на психику. Не уверен, что в последнем случае речь идет именно о 282-й. Но в любом случае лингвистическая экспертиза признала провокационность, а она этого делать тоже не должна. Итак, если ЛДПР за русских, есть ли в этом разжигание и возбуждение? С одной стороны, нет, потому что высказываются только позитивные эмоции — «за», а не «против». С другой стороны, просто так «за» не говорят, а только в ситуации противопоставления. Если за Петю, то против того, с кем у Пети спор. С одной стороны, если бы это по-русски вдруг сказал Барак Обама, то мы бы были довольны, тем более что русскими иногда называют всех граждан России. С другой стороны, поскольку это «сказал» Жириновский, то мы-то с вами понимаем, что он имел в виду. Но, может быть, тогда проще в судебном порядке запретить Жириновскому произносить слово «русский», особенно перед выборами. Хотя это все-таки слишком. Дело с Манежной тоже не вполне ясно. В лозунге «Русские, вперед!» эксперты увидели провокационность. Но в условиях того митинга любой лозунг мог бы считаться провокационным. Скандирование одного слова «русские» выполняло бы ту же функцию. Не понятна и логика экспертов, признавших высказывание «Я — русский человек» нейтральным (так как оно не воздействует на психику). Я представляю себе ситуацию и интонацию, когда эта фраза звучит угрожающе, и тем самым «воздействует на психику». Вот, например, толпа скандирует: «Мы — такие-то!», «Мы — такие-то!». По-моему, страшно.

На основе непроверенной информации из СМИ трудно делать конкретные выводы. Скажу в целом. Статья 282-я работала бы, если бы речь шла о призывах и четкой определенности групп, которые нельзя затрагивать публично. Ее формулировка обязана быть понятной не только специалисту, но и всем говорящим по-русски. Теперь же мы оказались втянуты в некую юридическую игру. Прямые призывы запрещены, их и не используют. Зато используют подтекст, намеки и умолчания. Запрещать подтекст бессмысленно. Если он кому-то нужен, он просто будет уходить все глубже. Ввести же запрет на публичное использование названий национальностей наше общество вряд ли готово. Журналистам, пишущим о преступлениях, уже было рекомендовано не называть этническую принадлежность преступников, но это не соблюдается». [Кронгауз 2011].

Показательно и то, что некоторые весьма государственные ведомства, борющиеся с экстремизмом, порой не слишком хорошо знают важные документы, рожденные в недрах других ведомств и госструктур. Например, в ходе одного из судебных заседаний по делу дагестанской газеты «Черновик» летом 2011 г. ее редакция в лице главного редактора Биякая Магомедова с удивлением для себя выяснила, что прокуратура «не имела понятия» о постановлении Пленума Верховного суда РФ от 28 июня 2011 г. №11  "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" [Сегодняшнее решение Верховного суда Дагестана 2011]. Это действительно не может не удивлять, поскольку редакцию «Черновика» не в первый раз обвиняли именно в экстремизме,  а в названном выше постановлении Пленума  ВС РФ,   содержится важнейшее положение о том, что "судам необходимо учитывать положения статей 3 и 4 Декларации о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации и практику Европейского суда по правам человека, согласно которым политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в средствах массовой информации; государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий".

С первых дней существования нашей Гильдии, начав развивать активное сотрудничество с широким кругом партнёров (сотрудников печатных, эфирных и электронных СМИ, судей, адвокатов, следователей, специалистов-филологов, работников административных органов, юрисконсультов, студентов и преподавателей вузов, – этот список можно продолжать!), мы, члены и руководители ГЛЭДИС, искренне надеялись на особое внимание со стороны тех, кто готов честно и достойно, не преступая, а исполняя Закон, бороться с тем злом, которое мы видим в насилии над родной речью, в превращении отдельных текстов в ядовитую смесь анекдота, примитивного жаргона и непристойных выражений, в превращении отдельных изданий и сайтов в нечистые потоки компромата, в крайне опасное орудие разжигания вражды между народами, религиозными конфессиями и социальными группами. И во многом наши надежды оправдались.

Сейчас наступил новый этап в истории нашего Отечества: экстремизм и ксенофобия всё чаще проявляются в политической, экономической, социальной, религиозной и других сферах жизнедеятельности страны. Отечественная лингвистика должна – на основе не только профессиональных знаний, но активной гражданской позиции учёных и понимания ими своей ответственности перед обществом – уметь дать должный ответ на этот вызов времени и научиться использовать новые современные методики, которые нуждаются в обсуждении и внедрении в практику, основанной на взаимном уважении и доверии ученых, судей, адвокатов, следователей, правозащитников.

Экстремизм превратился в один из основных источников угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности. «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», утвержденная Указом Президента РФ №537 от 12.05.2009 г., вынуждена была прогнозировать развитие таких опасных явлений, как «националистические настроения, ксенофобия, сепаратизм и насильственный экстремизм, в то числе под лозунгами религиозного радикализма» [Стратегия 2009]. Проблема экстремизма, значительно обострившаяся под влиянием имеющего место кризиса этнических и правовых ценностей разной степени интенсивности, а также социально-экономических факторов, существует во всех современных государствах, включая страны Западной, Центральной, Восточной Европы Евросоюза и Россию.

Следует напомнить, что само понятие «экстремизм» как юридический термин  появилось в российском праве вследствие подписания и последовавшей затем ратификации Российской Федерацией Шанхайской конвенции от 15 июня 2001 г., вошедшей в историю международного права под названием «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» [Султанов 2010]

Экстремизм создает угрозу основам конституционного строя, ведет к попранию конституционых прав и свобод человека и гражданина, подрывает общественную безопасность и государственную целостность Российской Федерации [Эстремизм и его причины 2011: 10-19]. В нашей многонациональной и многоконфессиональной стране с огромным разрывом между бедными и богатыми это может привести к глубоким социальным потрясениям, даже глобальному взрыву. Ведь экстремистская нетерпимость, проявляющаяся, как констатируют лингвисты-эксперты, всё чаще ныне и в вербальных формах (словесно), отрицает этническое и религиозное многообразие, составляющее важнейший фактор исторического развития России [Понкин 2011: 17-20].  Экстремистская нетерпимость, в борьбу с которой ученые-лингвисты, по моему убеждению, обязаны внести свой реальный вклад, подрывает принципы демократии, ведёт к нарушению прав человека, угрожает стабильному существованию наций и социальных групп в российском обществе, препятствует достижению гражданского согласия, утверждению и развитию демократических ценностей, – т.е. всему тому, на что ориентирована философская основа и всей современной мировой цивилизации.

Поэтому начиная с осени 2011 года Гильдия лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам приступила к поэтапной реализации  проекта «Лингвокриминалистика vs экстремизм: новые задачи в защите общественной безопасности». Его цель полностью совпадает с одной из стратегических целей ГЛЭДИС, состоящей с момента создания нашей организации в поддержке такой деятельности, которая объективно направлена на развитие открытого, плюралистического и демократического общества, основанного на соблюдении закона, уважения к правам человека, на последовательно развивающемся укреплении взаимодействия, доверия институтов государства и организаций гражданского общества.

В настоящее время развитие высшего гуманитарного образования в России связано с углублением и расширением зон пересечения различных социогуманитарных дисциплин. Именно сейчас,  в начале XXI века, когда распространение экстремизма и ксенофобии стало одной их острейших проблем России, новой и актуальной задачей  борьбе с ним мы, специалисты-лингвисты, считаем более эффективное соединение филологических и юридических знаний.

Расширение подобной интердисциплинарной подготовки важно как в процессе повышения квалификации уже действующих и достаточно опытных экспертов-лингвистов, так и в ходе многолетнего учебного процесса по подготовке новых экспертов, обладающих необходимыми навыками и умениями решения практических задач в области лингвокриминалистики (юрислингвистики, судебных речеведческих экспертиз).

Именно такое интердисциплинарное повышение квалификации лингвокриминалистов авторы проекта ГЛЭДИС  «Лингвокриминалистика vs экстремизм: новые задачи в защите общественной безопасности» считают одним из своих важных ориентиров. Ведь сейчас существует много острых и требующих решения методологических проблем правовой, психологической и лингвистической квалификации таких публикаций СМИ, лозунгов, листовок, плакатов, предвыборных программ, печатных политических документов, призывов и диалогов в социальных сетях, на интернет-форумах и в иных сферах киберпространства, в которых правоохранительными и судебными органами усматриваются элементы ультраправой идеологии, шовинизма, воинствующего национализма, пропаганды насилия, крайние формы религиозной неприязни, оправдание нападений, вандализма и убийств по мотивам этнической и расовой ненависти и т.д. 

Помимо нерешенных профессиональных проблем перед экспертами-лингвистами стоит задача развития сотрудничества и углубления взаимопонимания филологов и юристов, взаимного доверия представителей общественных организаций и государственных структур, чему также в значительной мере может способствовать поэтапная и многоаспектная реализация проекта ГЛЭДИС «Лингвокриминалистика vs экстремизм: новые задачи в защите общественной безопасности».

Важной его целью нам видится также и совместная выработка участниками проекта конкретных и аргументированных рекомендаций по оптимизации (изменению, доработке) отдельных разделов и дефиниций Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» от 25.07.2002 №114-ФЗ (с последующими изменениями) и ст.282 Уголовного Кодекса РФ – в связи с недостаточно четким и прозрачным,  по мнению большого числа экспертов-лингвистов, действующим законодательным определением понятий «экстремизм», «экстремистская деятельность», «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности».

Для этого уже в ближайшей перспективе следует найти алгоритм обсуждения в нашем профессиональном экспертном лингвистическом сообществе  возможности оптимизаци и согласования конкретных методик по ряду заявленных актуальных вопросов теории и практики судебных лингвистических экспертиз текстовых материалов экстремистской направленности, которые до настоящего времени ещё не нашли полного решения в отечественной лингвокриминалистике по делам, связанным с проявлениями экстремизма и ксенофобии.

Ряд таких тем для обсуждения просматривается даже в перечне типовых (на сегодняшний день) вопросов для анализа спорных текстов, предложенном ГЛЭДИС еще в 2005 г. и опубликованном нами в методическом пособии 2006 г. [Как провести лингвистическую экспертизу 2006: 59-61] и затем воспроизводившемся или частично использованном, учтенном коллегами-учеными в других изданиях [Галяшина 2006: 43-44, 49-50; Бринев 2009: 195-217; Бельчиков Горбаневский Жарков 2010: 79-109; Россинская Галяшина 2011: 357-361; и др.].

На первом этапе нам представляется важным и необходимым обсудить следующие методологические проблемы:

1. На основе каких методик следует выявлять и исследовать слова, выражения или высказывания, содержащие негативные оценки в адрес какой-либо одной национальной, конфессиональной или социальной группы по сравнению с другими социальными категориями?

2. При помощи каких лингвистических инструментов следует выявлять и исследовать высказывания, содержащие резкую негативную оценку или выражающие неприязненное, враждебное отношение по отношению не к отдельным представителям, а ко всей этнической группе? Что поможет эксперту-лингвисту точно установить, в какой форме они выражены: утверждения, мнения, эмоционально-экспрессивной оценки, субъективного оценочного суждения и т.п.?

3. Как определяется, является ли автором высказываний, содержащих негативную оценку, высказываемую в адрес какой-либо этнической, социальной группы, редакционная коллегия СМИ (если исследуется спорная публикация), или высказывания с отрицательной оценкой даны в виде цитат, персональных мнений респондентов, личного мнения комментатора, корреспондента или каких-либо официальных лиц?

4. На основе каких методик следует выявлять и исследовать высказывания, содержащие пропаганду неполноценности граждан какой-либо национальности или социальной группы по сравнению с другой нацией или группой?

5. Какими  приёмами лингвистического экспертного анализа спорного текста можно доказательно выявить и исследовать высказывания, содержащие призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к лицам какой-либо национальности?

6. В чём может состоять сложность обнаружения высказываний уничижительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или социальной группы? В какой мере в таких высказываниях может быть использована лишь ирония, сарказм, игра слов?

7. Насколько оправдано мнение ряда специалистов о сравнительной простоте выявления высказываний побудительного характера или фразы в форме директивного предписания к действиям в пользу одной социальной группы за счет другой?

8. Какими дополнительными знаниями и методиками должен владеть эксперт-лингвист для определения и аргументированного анализа высказываний, которые с точки зрения современного носителя русского языка можно истолковать как приписывание всем представителям одной этнической группы следования древним обычаям, верованиям, традициям действий, негативно оцениваемых современной российской культурой?

9. Как и кем (лингвокриминалистом или кем-либо иным) определяется, есть ли в спорном тексте высказывания в форме утверждения о природном превосходстве одной нации и неполноценности, порочности другой?

10. В чём может состоять сложность обнаружения экспертом-лингвистом высказываний, содержащих утверждения о возложении ответственности за деяния отдельных представителей на всю этническую группу?

11. При помощи каких лингвистических инструментов следует выявлять и исследовать высказывания побудительного характера, содержащие призывы к враждебным или насильственным действиям в отношении лиц определенной национальности, одной социальной группы против другой?

12. Обладает ли эксперт-лингвист способностью самостоятельно выявить высказывания об изначальной враждебности какой-либо нации или для этого необходимо проведение комплексной экспертизы с участием представителей других наук и областей знания?

13. Может ли попытка выявления  в спорном тексте высказываний о полярной противоположности, антагонизме, принципиальной несовместимости интересов одной этнической группы по отношению к какой-либо другой группе вывести эксперта-лингвиста за границы его профессиональной компетенции и с помощью каких действий следует не допустить подобную методологическую ошибку?

14. На основе каких методик следует выявлять и исследовать слова, выражения или высказывания, в которых бедствия, неблагополучие в прошлом, настоящем и будущем одной социальной, этнической или конфессиональной группы объясняются существованием и целенаправленной деятельностью (действиями) другой нации, народности, социальной или этнической группы? Что поможет эксперту-лингвисту точно установить, в какой форме они выражены: утверждения, мнения, эмоционально-экспрессивной оценки, субъективного оценочного суждения и т.п.?

15. В чём может состоять сложность обнаружения высказываний о враждебных намерениях какой-либо нации в целом? В какой мере в таких высказываниях может быть использована лишь ирония, сарказм, игра слов?

16. При помощи каких лингвистических инструментов следует выявлять и исследовать высказывания, содержащие положительные оценки, восхваление геноцида, депортации, репрессий в отношении представителей какой-либо нации, конфессии, этнической группы?

17. Входит ли в компетенцию эксперта-лингвиста выявление высказываний, содержащих требования, призывы к ограничению конституционных прав и свобод граждан каких-либо этнических, конфессиональных или социальных групп?

18. Как и кем определяется, есть ли в спорном тексте высказывания с призывами дать привилегии отдельным гражданам или группам лиц, объединенных по национальному, конфессиональному или иному социальному признаку?

19. В чём может состоять сложность в точном разграничении экспертом высказываний, призывов, выражений хулиганской направленности с  высказываниями, призывами, выражениями экстремистской направленности?

20. В силу спорности и противоречивости основных толкований терминологического словосочетания «социальная групапа» в практике применения ст.282 УК РФ какой должна быть аргументированная реакция эксперта-лингвиста на распространенные вопросы суда (следствия) о наличии/отсутствии в спорных текстах вербальных признаков разжигания «социальной розни» в отношении, например, сотрудников полиции, структур МВД, органов городской или областной власти (администрации), которые, по мнению части российских экспертов,  не являются социальной группой ни в целом, ни в отдельности?

Интердисциплинарное повышение квалификации российских лингвокриминалистов весьма существенно для долгосрочной перспективы их деятельности еще и потому, что в подавляющем своём большинстве участники семинара одновременно являются профессорами и доцентами российских вузов и смогут внедрить полученные новые знания в учебный процесс и эффективно скорректировать содержание своих вузовских курсов по специальностям «Лингвокриминалистика», «Судебное речеведение», «Лингвоконфликтология», «Юрислингвистика», а также мастер-классов.

К числу ожидаемых качественных результатов проекта следует, по мнению членов правления ГЛЭДИС и актива научно-методического совета ГЛЭДИС, отнести, в частности:

- оптимизацию и согласование конкретных методик по тому ряду актуальных вопросов теории и практики судебных лингвистических экспертиз текстовых материалов экстремистской направленности, которые до настоящего времени ещё не нашли полного решения в отечественной лингвокриминалистике по делам, связанным с проявлениями экстремизма и ксенофобии;

- выработку рекомендаций по решению ряда актуальных и острых задач совершенствования профессиональной этики лингвокриминалистов (судебных экспертов-лингвистов) и их гражданской ответственности;

- актуализацию для судейского сообщества, силовых структур, органов исполнительной власти, общественных организации и СМИ России проблемы уважения прав самих судебных экспертов и защиты их жизни, здоровья и деловой репутации; это связано, в частности, с увеличившимся количеством откровенных угроз со стороны криминальных элементов (националистов, неонацистов и др.) в адрес конкретных специалистов-лингвистов ГЛЭДИС, принимающих участие в проведении исследований и экспертиз спорных текстов в ходе дознания, следствия и рассмотрения судебных дел по проявлениям экстремизма и ксенофобии;

- расширение прямых творческих связей и взаимодействия экспертов-лингвистов из регионов России между собой и с научно-методическим советом Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам и контактов, включая помощь им со стороны правления ГЛЭДИС во взаимодействии с правооохранительными органами и структурами, в компетенции которых состоит выявление и борьба с преступлениями экстремистской направленности, и укорепления с ними взаимного доверия и уважения;

- оказание государству и институтам гражданского общества содействия в совершенствование действующего федерального российского законодательства о преступлениях экстремистской направленности, включая уточнение или переработку определений и признаков экстремистской деятельности, данных в Федерального законе №114 от 25.07.2002 г. «О противодействии экстремистской деятельности», а также уточнение ряда правовых механизмов, закрепленных в данном законе;

- достижение последовательного привлечения органами правопорядка специалистов-лингвистов для выявления в регионах России факторов,  влияющих на эскалацию экстремистских проявлений (например, на развитие т.н. «языка вражды»);

- более широкое, чем прежде, и целенаправленное участие специалистов-лингвистов совместно с государственными органами, структурами и с институтами гражданского общества в разработке эффективных мер по профилактике вербальных (словесных) проявлений бытового, социально-протестного, политического, национально-этнического и религиозного экстремизма, в том числе – в среде учащихся школ России;

- совершенствование методики и инструментария социолингвистического исследования проявлений молодёжного экстремизма.

- интенсификацию сотрудничества российских экспертов-лингвистов, принимающих участие в проведении исследований и экспертиз спорных текстов в рамках дознания, следствия и судебных дел по проявлениям экстремизма и ксенофобии, а также экспертных центров и организаций с зарубежными коллегами-экспертами и экспертными организациями за рубежом, в первую очередь – в странах Европы (примером служат уже первые успешные контакты ГЛЭДИС с Европейским судом по правам человека в Страсбурге и с Программой MATRA Королевства Нидерландов);

  - участие совместно с институтами гражданского общества в объективном мониторинге фактов преследования властями и правоохранительными органами, бизнес-структурами, представителями элит регионов России тех журналистов, правозащитников, активистов политических партий и движений, представителей творческих профессий, тексты которых подверглись надуманным  обвинениям в экстремизме, имеющим целью сведение счетов за выявленные и преданные гласности этими лицами и организациями реальных фактов нарушений закона и злоупотреблений (например, коррупции), за активную гражданскую позицию, за критику властей.

Список литературы

Акунин Борис (Г.Ш. Чхартишвили). Интернет-портал «День за Днём»: http://www.dzd.ee/613166/akunina-otkazalis-priznavat-jekstremistom/

Бельчиков Ю.А., Горбаневский М.В., Жарков И.В. Методические рекомендации по вопросам лингвистической экспертизы спорных текстов СМИ: сборник материалов / Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций, Гильдия лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам. – М.: ИПК «Информкнига», 2010. – 208 с.

Бринев К.И. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза: монография / под ред. Н.Д.Голева. – Барнаул: АлтГПА, 2009. – 252 с.

Галяшина Е.И. Лингвистика vs экстремизм: в помощь судьям, следователям, экспертам / под ред. М.В.Горбаневского. – М.: Юридический мир, 2006. – 96 с.

Ганиева Алиса. Такое чувство, что премьер ничего не читает //  Литературная Россия. – 7 октября 2011. –http://www.litrossia.ru/2011/40/06520.html/

М.В.Горбаневский. В выборе слова осторожными должны быть не только журналисты, но и премьер-министры // Новая газета. – 14 февраля 2011. – С. 18.

Горбаневский М.В. Какие времена, такие и экспертизы // Судья. – 2011. – № 8 , с.52–56.

Как провести лингвистическую экспертизу спорного текста?: памятка для судей, юристов СМИ, адвокатов, прокуроров, следователей, дознавателей и экспертов. 2-е изд., испр. и доп. / под ред. М.В.Горбаневского. – М.: Юридический мир, 2006. – 112 с.

Кронгауз Максим. Может быть, проще запретить Жириновскому произносить слово «русский», особенно перед выборами //  Известия. – 19 сентября 2011. – http://izvestia.ru/news/501089/

Понкин И.В. Проблемы государственной политики в сфере противодействия экстремистской деятельности: учебное пособие. – М.: Институт государственно-конфессиональных отношений и права, 2011. – 303 с.

Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти: писхолого-правовая характеристика / под ред. А.Р.Ратинова. – М.: Юрлитинформ, 2005. – 256 с.

Россинская Е.Р., Галяшина Е.И. Настольная книга судьи: судебная экспертиза. – М.: Проспект, 2011. – 464 с.

Сегодняшнее решение Верховного суда Дагестана в отношении журналистов "Черновика" было ожидаемым, считает Биякай Магомедов // Интернет-портал «Кавказский узел». – 5 июля 2011. – http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/188473/

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. 2009. //  http://www.scrf.gov.ru/documents/99.html (веб-сайт Совета безопасности Российской Федерации).

Султанов Айдар. Проблемы применения норм законодательства о противодействии экстремизму // Российская юстиция. 2010. №9.

Чупров В.И., Зубок Ю.А. Молодежный экстремизм: сущность, формы проявления, тенденции / Институт социально-политических исследований РАН. – М.: Academia, 2009. – 320 с.

Экстремизм и его причины / под ред. Ю.М.Антоняна. – М.: Логос, 2011. – 288 с.